Победа - одна на всех: имя твоё

Жди меня,

и я вернусь...

Только занявшись поиском пропавших без вести, я вдруг поняла, что известие о смерти (а именно так родственники воспринимают сообщение о том, например, что удалось установить место захоронения их солдата, потому что до последнего надеются, ведь похоронки-то не было – ред.) – не только печаль и скорбь. А еще и... радость. Наконец-то за помин души любимого отца или деда можно хотя бы поставить свечу и помолиться. Или даже поплакать на братской могиле.

За время действия нашего проекта такую возможность получили порядка пятнадцати крутинцев. Но такой удачи, хоть здесь, пожалуй, и не очень уместно это слово, мы даже не ожидали.

Каждое утро с волнением просматриваю электронную почту – а вдруг еще кто-то «отозвался», вдруг еще для одной семьи закончилось ожидание длиной в 70 лет.

Это письмо пришло в один из октябрьских понедельников. Пишет Надежда Мясищева, руководитель Омской региональной общественной организации «Поиск», преподаватель истории Омского монтажного техникума.

- Мы ищем тех, кого, наверное, уже никто не ждет. Матери и жены умерли да и дети - в преклонном возрасте. А их

 солдаты, их защитники до сих пор лежат в окопах, до сих пор сжимают в руках винтовки, готовясь к своему последнему бою. Без креста, без какого-либо памятного знака. Не по- христиански это. Вот и едут поисковики со всей России на места боев, перелопачивают, просеивают тонны грунта, обильно политого кровью, чтобы поднять останки Героев и похоронить их по-человечески. Если удается установить хотя бы одно имя, уже большая удача. А если еще нашлись родственники…

Осенью 2014 года поисковым отрядом «Святой Георгий» из Санкт-Петербурга найден красноармеец Костяев Харлампий Егорович. В смертном медальоне указано, что призван он был из деревни Самаровка Крутинского района.

Надежда Ивановна обратилась в нашу редакцию с просьбой опубликовать ее письмо в надежде, что откликнутся родственники. Но этого не потребовалось. Мы сами включились в поиск, к которому привлекли и сотрудников районного музея, и школьных учителей, и старожилов. Оказалось, что у нашего земляка, погибшего в декабре 1941 года на Синявинских высотах (Ленинградская область), живы две дочери.

Мария Харлампьевна Викторенко живет в Ямане, и она совсем старенькая и больная. Вера Харлампьевна Терета, самая младшая в семье, недавно перебралась из Приморского края в Омск. Именно она двадцать лет искала своего отца и даже однажды была вместе с сыном на Синявинском мемориале. Если бы только знать! О том, что отец найден, узнала от племянницы, Надежды Астафьевой, дочери Марии Харлампьевны, тоже жительницы Ямана.

- Я сегодня всю ночь не спала, - рассказывает она по телефону уже на следующее утро, - вы даже не представляете, что это для меня значит. Я наконец-то обрела отца, которого совсем не знала. Мне было чуть больше года, когда он ушел на фронт. Низкий поклон всем, кто делает это святое дело.

Правда, Вере Харлампьевне еще предстоит доказать в суде, который состоится 12 ноября, что она его дочь. И только тогда может считаться ребенком войны. Девочка воспитывалась в детдоме, и в метрике записано, что ее родители неизвестны. И это еще одна печальная история. Ее рассказывала Мария Харлампьевна, старшая из детей, своим дочерям. Харлампий Егорович до войны работал председателем колхоза в Самаровке, был уважаемым человеком. На фронт ушел в первых рядах. Мама, Евдокия Ильинична, осталась одна с шестью детьми. Поначалу еще крепилась, а когда пришло сообщение, что муж пропал без вести и она во второй раз стала, по сути, изгоем (ее родителей репрессировали), не выдержала. Да и недоедание сказалось. Умерла в 43-ем. Детей «разбросали» по разным детским домам, только двое старших оставались в Самаровке.

Веру отдали в дом малютки в Тюменскую область. Встретилась она с братьями и сестрами, когда ей было уже четырнадцать. Всегда стремилась узнать как можно больше о своих родителях. Даже специально приезжала из Находки, чтобы поклониться могиле мамы и поработать в архиве. Но самая главная находка – на счету поисковиков из «Святого Георгия». Это большая редкость, когда записку, что находится в капсуле смертного медальона, можно без особых усилий расшифровать. Обычно вынимают труху.

- Судите сами, - рассказывает Надежда Мясищева уже в личной беседе, - нашему поисковому отряду 15 лет. Каждое лето мы бываем на вахтах – в Волгограде, Карелии, Санкт-Петербурге, Москве. За время экспедиций подняли останки более двух тысяч бойцов, и среди них только тридцать опознанных . Я их всех могу по фамилиям перечислить. Кажется, они стали мне и моим ребятам родными и близкими. Мы передавали их родственникам личные вещи солдат, содействовали транспортировке останков на родину, участвовали в перезахоронении. Честное слово, ради этого стоит жить и стоит работать. Готовы оказать помощь близким Харлампия Егоровича Костяева, если они примут решение похоронить его в родной земле. В год 70-летия Победы это могло бы стать грандиозным событием для Крутинки. Поверьте, далеко не в каждый район «возвращается» хоть один солдат Великой Отечественной.

Любовь Втюрина 

На снимках: Х.Е. Костяев с женой и детьми (довоенное фото из архива его дочери Веры, которой еще нет на снимке); скан-копия смертного медальона, найденного поисковиками