Люди и судьбы

Мы мужали на меже 

 На дворе июнь 1941 года. Колхозники «Смелого партизана» деревни Никольск, отсеявшись, готовятся к сенокосу. Уже второй месяц не слезает с трактора тридцатипятилетний Федор Голубев.

- Колька, беги к отцу и зови его в правление!

Приказ председателя

колхоза

- Колька, беги к отцу и зови его в правление!

Приказ председателя колхоза Михаила Степина обжалованию не подлежит. Только что объявили о начале войны, и десятилетний сын тракториста стремглав мчится в поле, по пути прихватив отцу узелок с ужином.

- С этого дня я и впрягся в колхозную жизнь, - вспоминает мой собеседник, тот самый Колька, а ныне восьмидесятитрехлетний Николай Федорович Голубев. – Батя натаскал меня прицепщиком, и это была моя первая профессия.

Отца мобилизовали и отправили на Дальний Восток. Вместе с ним на фронт ушли еще три десятка никольских мужиков.

- Деревня-то была большая? – интересуюсь я.

- Дворов двести, не меньше, - вступает в разговор супруга Надежда Тихоновна. - Но в одночасье осталась без мужиков-работников.

Без отца Николаю пришлось забыть о школе. Он по-взрослому взялся за работу, как и многие его сверстники. Совсем не детской литовкой косил травы, пахал на быках, пилил и колол дрова и, конечно, приглядывался к трактору.

- Агрегаты тогда были сталинградские и харьковские, на колесно-железном ходу. По нынешним меркам, игрушечные, слабосильные, им бы себя утащить, а не плуг с бороной.

- Откуда же бабы и дети брали силу?

- Не знаю, - задумывается Николай Федорович. – Голодали все. Мать держала коровенку, но молока мы почти не видели: 270 литров в год забирал налоговый инспектор. Был у нас такой Москвин загайновский, ни жалости не знал, ни человечности. Молоком также платили недоимки по яйцу или овчине. Так что стаканчик в день, если перепадет, уже счастье.

- Спасались в лесу ягодой, грибами, мелким зверьем и, конечно, травами, - вспоминает Надежда Тихоновна.

- И картошкой, наверно?

- Едали, но редко, - говорит она. – По военным законам, пока колхозное не отсеешь, на свой огород - ни ногой. В конце июня выкроишь денек-другой на посадку, а она, бедная, и вырасти не успевает. А то, что в октябре накопаешь, еще и сдать надо. Все на фронт отправляли.

Силюсь представить нынешних ребят в таких условиях и не могу. Совершенно разные миры. Хоть иногда и пересекаются.

Между тем, война близилась к концу. В 45-м мой собеседник поступил на курсы трактористов и в шестнадцать, получив удостоверение, обрел профессию на всю жизнь.

Потом была служба в армии. И не где-нибудь, а в побежденной Германии. Спустя три года вернулся домой. Деревня, полная невест, ахнула, глядя на высокого, статного воина с сержантскими погонами. Но «приз» достался маленькой и тихой Наде.

- До армии я ее не замечал, - улыбается Николай Федорович. – Все-таки разница в пять лет.

Так или иначе, молодые сыграли скромную деревенскую свадебку и вот уже полвека живут в любви и согласии. Вырастили трёх дочерей, дождались внуков и правнуков.

Почти полвека Николай Федорович отработал на тракторе. Сначала в Пановской МТС, потом в совхозе имени Кирова, когда тот объединял весь северо-западный край Крутинского района, а уж когда создался совхоз «Ировский», пахал и сеял дома, являясь одним из лучших механизаторов района.

Недавно супруги Голубевы перебрались в Крутинку и стали моими соседями. Привычные к тяжелой крестьянской работе, они и здесь, в «коммуналке», по мере сил дают нам уроки трудолюбия. Правда, учиться желают не все.

Юрий Третьяков

На снимках: эта фотография тракториста Николая Голубева была опубликована районной газетой в 1954 году;

молодежь деревни Никольск после войны;

Николай Федорович и Надежда Тихоновна с дочками;