Спецпроект «СТ» : «Мы помним»

Из детства в бессмертие

шагнули выпускники военных лет

 В музее Крутинской гимназии, когда-то первой и единственной средней школы района, на самом видном месте – список выпускников, не вернувшихся с великой войны. Читаю знакомые фамилии: Арнацкий, Клевакин, Мыльников, Рахманов, Усков, Яковлев, Пилецкий. Их 28, шагнувших из детства в бессмертие.

Выпуск Крутинской средней школы 1942 года. В первом ряду третий слева - А.М. Постников. Кто-то из этих ребят обязательно станет героем.

Скольких своих выпускников и педагогов не дождались другие школы, пожалуй, не знает никто. В те времена было не до статистики, а спустя десятилетия восстановить все имена и события почти невозможно.

Поговорив с Леонидом Тимофеевичем Кунгурцевым, выпускником Крутинской школы 41 года, участником войны, я, например, узнала, что и этот список не полный. В нем должно быть, по крайней мере, еще одно имя – Валерий Стена, сын Анны Николаевны Стена, первого главного врача Крутинской больницы, великолепного хирурга.

- В сорок первом я закончил 8 классов, - рассказывает Леонид Тимофеевич, - директором школы в то время работал Андроник Максимович Постников, очень мудрый человек. Хорошо помню математика Илью Ивановича Шахова. Колоритный мужчина, выправка – армейская. Поговаривали, что из белогвардейцев. Служил у Колчака. Военное дело преподавал Андрей Иванович Пинчук. Он нас и на фронт провожал.

В сорок третьем, когда подошел наш возраст, меня призвали вместе с моими одноклассниками Валерием Стеной, Николаем Батеневым и Леонидом Огневским. Из нашей школы были еще двое Зубакиных, и оба Ефимы. С одним из них я встретился после войны. Как сложилась судьба Леонида Огневского – не знаю, а с Колей Батеневым мы какое-то время были вместе, и даже вместе писали заявления, чтобы нас добровольцами отправили на фронт. Расстались в июле сорок третьего в Красноярске. Знаю, что сражался мой школьный друг храбро. Валера погиб в Польше, в сорок четвертом. Я воевал в семидесятой отдельной роте бронетранспортеров стрелком-радистом. Из нашей школы уходили на фронт Михаил Устюгов, братья Леонид и Иван Ничковы, Павел Андриянов, Павел Кузьмин, Леонид Задесенец, Михаил Кукушкин. С ним меня тоже свела фронтовая судьба. В Молдавии.

Победу наш земляк встретил в Венгрии, а после окончил Казанский юридический институт, вернулся в Омск и долгие годы работал в управлении юстиции.

Сегодня Кунгурцев – федеральный судья в отставке, председатель Совета ветеранов судейского сообщества. О своей малой родине вспоминает с нежностью, в Крутинке отмечал 63-ю годовщину Победы. И вновь вчитывался в дорогие имена, высеченные на мемориальной стеле. Вот только незабвенного одноклассника Валерки на ней нет.

Как выглядела система народного образования в годы войны? Ответ на этот вопрос мы искали всюду. В муниципальном архиве сохранился пофамильный список сотрудников РОНО 1942 года. Из него следует, что преподавание вели 220 педагогов. В основном, конечно, женщины, что вполне понятно. Самая молодая учительница – 24 года рождения. Это сколько ей было в 42-ом? От силы – семнадцать. На весь список – 15-20 мужских имен.

В документе можно подсчитать количество школ – 73. В два раза больше, чем сегодня.

Еще сохранились выписки из приказов отделов райисполкома тоже за 42 год, в том числе и по народному образованию. Правда, в самих приказах нет ничего интересного. Например: «Назначить тов. Сигналова Григория Гавриловича преподавателем географии в Толоконцевскую НСШ с 1-го июля 1942 года со ставкой 243 рубля в месяц». И знакомая подпись – А. Постников, уже зав. РОНО. Куда интереснее оборотные стороны этих ветхих листочков. Один из приказов написан на сочинении ученика 3 класса Колодцевской школы Толи Огневского. Тема - кто такой пионер. «Пионер, - пишет Толя, - друг трудящихся всего мира. От пионера мы требуем хорошей учебы. Пионер стремится к знанию»… Жив ли сейчас этот мальчик? Или тоже сгинул в адском пекле. Вполне возможно, если учесть, что сочинение было написано в 39 году.

Другой приказ может рассказать о расходах на подготовку кадров учителей. Значит, даже тогда думали о повышении квалификации. Третий – об успеваемости учеников. Кстати, она традиционно была высокой. От 80 до 100 процентов.

- Это удивительно, но в те тяжкие годы тяга к знаниям у детей была огромной, - вспоминает ветеран педагогического труда Елена Тарасовна Кабиш, - все военные годы я работала учительницей начальных классов в Называевском районе, ребятишки полураздетые, босые и всегда голодные старались хорошо учиться. Даже в те дни, когда в семью приходила похоронка, не пропускали занятия. У меня до сих пор стоят в ушах горькие детские всхлипывания. Это значит, опять в класс пришло горе. Помню случай – мальчик плачет навзрыд – отца убили, а другой гладит его по головке и протягивает картошку – половину своего школьного обеда…

- Мы, ребятишки, только и ждали, как бы до подножного корма дотянуть, - вспоминает Виктор Петрович Смараков, в победном 45-ом окончивший 7 классов Салтаимской школы, - но у нас хоть картошка была, ей и спасались. А каково приходилось немцам, депортированным из Поволжья. У нас в деревне их тоже поселили. Бог мой, как они мёрли. Я когда смотрю фильмы о блокадном Ленинграде, все время их вспоминаю. Вот так же на саночках они отвозили на кладбище своих родных. Могилы копать сил уже не было. Зарывали в снег. Волков потом расплодилось! Мы в школу гурьбой старались ходить. Опасно очень.

Предметов у нас было немного. Учителей не хватало. Где-то к концу войны прислали учителя геометрии. Только что с фронта, контуженный, израненный, он никак не мог с нами справиться. И так мне его стало жалко, что решил я как следует выучить равенство треугольников. Лихо рассказал теорему у доски, что учитель аж прослезился. А на немецком языке вообще успел выучить только одну фразу, но так, что запомнил ее на всю жизнь – Анна и Марта купаются (Виктор Петрович произносит ее по-немецки – ред.) Вот такие мои военные университеты. Всю жизнь потом доучиваться пришлось.

- По осени ходили мы собирать колоски, - продолжает Клавдия Ильинична Сигитова, - у каждого в руках холщовая сумочка. Идем по полю строем. Соревнуемся, кто больше соберет. А потом несем свои сумочки на мельницу. Еще картошку сушили. Где-то в районе современного автовокзала было такое предприятие. После уроков – на работу. Чистить и резать картошку, которую потом отправляли на фронт. Чернила тоже сами делали – из сажи.

Тетрадок не было. Писали на старых книгах. Между строк. Так и учились. И провожали на фронт своих близких. Папин брат, мой дядя, Василий Григорьевич Канушин, окончил 10 класс. И все выпускники – мальчишки, их было человек восемь, решили уйти добровольцами на фронт. Провожали чуть ни всей школой. Возле военкомата народу собралось! Обнимаются, плачут! Мы с Василием простились навсегда. Вернулся ли кто-нибудь из его одноклассников живым – не знаю.

Не узнаем этого и мы. Зато точно можно сказать – школа воспитывала патриотов. Даже для самых маленьких помогать фронту считалось делом чести.

В газете «Ленинская правда» за 44-й год читаем обращение учащихся Крутинской начальной школы ко всем пионерам и школьникам райцентра:

«Ребята, четвертый год наши отцы и братья мужественно сражаются против немецко-фашистских захватчиков. Чтобы облегчить фронтовикам их великую борьбу, каждый из нас должен своим личным трудом помочь обеспечить Красную Армию хлебом. Мы обращаемся ко всем пионерам и школьникам повести борьбу с потерями, помочь колхозу быстрее убрать военный урожай – урожай Победы».

Любовь Втюрина

Впереди Берлин!

В апреле 1945 года советские войска находились в 60 километрах от столицы Германии – Берлина. Здесь были сосредоточены главные силы противника – 214 дивизий и 14 бригад, в том числе 3-я и 4-я танковые армии (всего более 1 миллиона человек, 10400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий и 3300 самолетов.

Планируя берлинскую операцию, ВГК привлекли войска 2-го Белорусского фронта (маршал К.К. Рокоссовский), 1-го Белорусского (маршал Г.К. Жуков), 1-го Украинского (маршал И.С. Конев).

Всего предполагалось задействовать 2,5 миллиона человек, 41 тысячу орудий, 6250 танков и САУ, 7500 самолетов, а также соединения Балтийского флота. Замыслом командования предусматривалось ударом трех фронтов прорвать оборону противника по Одеру и Нейсе, окружить немецкую группировку, расчленить ее и уничтожить.

В первой половине апреля шла напряженная подготовка к операции. В район предполагаемого наступления стягивались войска. При этом по всему фронту продолжались бои так называемого местного значения. По-прежнему гибли солдаты и офицеры.

В эти весенние дни в эвакогоспитале немецкого города Глейвиц умер от ран рядовой 904 стрелкового полка 245 стрелковой дивизии, уроженец Новокарасука Федор Панов, погиб в бою старшина 43 стрелкового полка 106 стрелковой дивизии, уроженец Оглухино Иван Охотников, от разрыва немецкого снаряда погиб старший сержант 313 гаубичного артиллерийского полка, уроженец деревни Горькое Никифор Панов, пал смертью храбрых уроженец деревни Дарвино Иван Паньков, в апреле пропал без вести уроженец деревни Калачики Сергей Парунин, такая же участь постигла Степана Панова, уроженца села Паново, Александра Панькова из Калугино и еще десятки наших земляков.

До Победы оставалось меньше месяца.

 Фотография войны

Интендант 2-й ударной

Эта фронтовая фотография Михаила Федоровича Ознобихина хранится в районном краеведческом музее. Техник-интендант второго ранга, помощник начальника продовольственного снабжения 364 стрелковой дивизии 2-й ударной армии, он воевал на Северо-Западном фронте, защищал Ленинград, освобождал Прибалтику, Польшу.

2-я ударная вписала в историю Великой Отечественной войны немало героических страниц. В январе 1943-го участвовала в первом прорыве блокады Ленинграда, в январе 44-го полностью освободила Ленинград. В этом же году участвовала в боях за Эстонию. Заключительный этап войны армия провела в составе 2-го Белорусского фронта, а Победу встретила на севере Германии, на острове Рюген.

Михаил Федорович вернулся домой с боевыми наградами. Но не дожил до сегодняшних дней. Светлая ему память.